Грандиозная самость — это подструктура Эго, частично осознаваема и в большей части бессознательна; это опыт переживания субъекта себя каким-то: как он себя воспринимает, как он себя ощущает. Для ребенка – абсолютная норма ощущать себя грандиозным: «Я классный, я крутой, я самый сильный и самый лучший!».
При нормальном психологическом развитии, по мере взросления, грандиозная самость трансформируется в реалистичную: «В целом я — обычный человек, но у меня есть своя индивидуальность, свои особенности, я достаточно хороший, уверенный в себе человек».
Очень часто, когда на своих лекциях по нарциссизму, я дохожу до этого момента и произношу слово «обычный человек», как один из критериев психологического взросления, вижу, как это вызывает множество возмущений у слушателей.
Многим сложно отказаться от веры в свою необычную уникальность, особой миссии в жизни и ощущение своей детской грандиозности.
Все это признаки того, что психический аппарат человека созрел не в полной мере, и детская грандиозная самость не прошла весь путь трансформации к реалистичному восприятию себя. Это одна из ключевых проблем нарциссических личностей.
Как человек себя ощущает и описывает самость: «Я грандиозный или ничтожный?», «Зрелый или не зрелый?», «Мужественный или женственный?», «Активный или пассивный?», «Успешный или неудачник?», «Прагматичный или верящий в доброе?» и тому подобное. В норме эти грани самости как бы сливаются в зрелую, адекватную, целостную оценку самого себя.
В варианте нормы, грандиозная самость постепенно растворяется в развивающемся Эго ребенка, напитывая Эго здоровой нарциссической энергией! Таким образом, формируется связное представление о себе: «Я обладаю индивидуальными чертами, я заслуживаю любви и доли восхищения (это отголоски ранней грандиозной самости), но при этом я ощущаю себя достаточно хорошим, а не грандиозным, принимаю свою обычность в глобальном смысле и умею мириться со своей не идеальностью, и даже плохостью».
Растворившаяся, трансформированная грандиозная самость как бы напитывает Эго, укрепляя его, человек становиться способным жить не в фантазиях (как ребенок), а в реальности, последняя неизбежно фрустрирует человека тем, что он сталкивается с ограничениями мира, жизни, других людей и принимает это. А самое главное и базовое, чтобы жить в реальности, видеть ее, не искажать самообманом, человек должен уметь мириться со своими ограничениями, когда он не лучший, когда он не справляется наилучшим образом.
При этом у него есть здоровые амбиции, желание делать хорошо и стараться. Если этот процесс удался, человек живет в моменте, а не переписывает жизнь в черновике, он не ждет, когда начнется «настоящая жизнь».
Нарциссические люди продолжают жить фантазиями, в которых они все ждут наступления «хорошей, настоящей жизни», они бесконечно занимаются самосовершенствованием (а при наиболее тяжелых состояниях нет и этого, лишь – апатия): «Вот получу еще диплом, и тогда начну искать работу» или «Все эти мужчины – не для меня, а вот когда я встречу свою родственную душу, тогда и стану счастливой».
Это жизнь или же в апатии или в ощущении своего детского всемогущества, что ведет к хроническому неудовлетворению жизнью.
Стоит отметить, что при некоторых особенно тяжелых нарциссических патологиях, человек формирует псевдо- идентичность, когда на поверхности он кажется глубоким, думающим человеком, философствует о любви и психологии, учиться «ценить жизнь», но при этом внутри он не понимает даже базовых вещей. Ему нравятся девушки или парни? Ему действительно нравится работа или он внушил себе это? Он ухаживает за новой коллегой, потому что она ему нравится или это самообман, имитация интереса к девушке, потому что в обществе это приемлемо?
В варианте нарциссизма грандиозная часть остается отщепленной, а самость — фрагментированной, вместо ощущения себя «достаточно хорошим», личность бесконечно колеблется между восприятием себя, то грандиозной, то ничтожной. Нарциссизм – это болезнь противоположностей, постоянное колебание своей самооценки с самого верху в самый низ. Нарцисс застревает на изначально детском этапе формирования психики и восприятия себя.
Грандиозное родительское Имаго – идеализированный образ родителей (или близких объектов) как всемогущих и самых лучших. У ребенка изначально нет развитого аппарата ценностей и совести (Супер-Эго), это разовьется позже.
В анамнезе пациентов, у которых сохранилась архаичная констелляция психического аппарата с фиксированными грандиозной Самостью и грандиозным родительским Имаго, часто встречается, что один из родителей занимал роль обесцененного объекта, а второй – грандиозного. Грандиозный родитель, при этом, относился к ребенку как чему-то идеальному и «не замечал» его реальные, истинные переживания и интересы.
Например, отец был грандиозным, относился к дочери, как к «ребенку с особыми талантами и миссией, как к атрибуту своего успеха, но какой была дочь внутри, отца не интересовало. Пациентка рассказывала, что отец дарил девочке самые дорогие платья, но «не для ребенка, а для самого себя», чтобы дочь выглядела идеальной и демонстрировала идеальность отца.
Родитель добивался, чтобы «все соседи понимали, какой он идеальный отец». В действительности, отец был крайне зациклен на себе и не замечал никого вокруг, эмоционально не допускал девочку, откровенно оскорблял ее: «Люда, для меня, — родная кровь, а ты — просто инкубатор!». Мужчина не скрывал того, что даже находясь в семье, он любит другую. Мать девочки устраивала истерики, пыталась доказать, что имеет право на уважительное отношение к себе, но у нее никогда это не получалось. Женщина изначально чувствовала собственную неценность, которая была заложена в ней собственными родителями.
В результате холодности отца, отсутствия эмоционального диалога с ним, хронической маски грандиозности родителя, у девочки не было доступа к отцу как к кому-то реальному, с достоинствами и недостатками, он оставался для дочери нереалистичной, искусственной, идеализированной фигурой. Такой же не реалистичной фигурой оставалась и мать, которая в семье занимала место человека, который был «искусственно лишен всех положительных качеств».
По этой причине, архаичная конфигурация восприятия себя и родителей в расщеплении хронически поддерживалась семейным окружением – психика девочки, а потом и взрослой женщины, так и осталась функционировать в расщеплении.
В кабинете пациентка рассказывала о себе так: «Я работаю в очень престижном университете и точно знаю, что читаю лекции наилучшим образом. У меня очень хорошая подготовка и уникальный подход к изложению материалу… Но мне так сложно отстоять свое право на премию или двигаться в сторону повышения должности, у меня ощущение, что меня не ценит администрация. Вчера у меня случилась паническая атака перед новой лекцией». Здесь наглядно видно как она воспринимает себя врасщеплении.
С одной стороны, ее убежденность в своей уникальности, и тут же – массивные тревоги и мысли, что она ничтожна. Как будто грандиозный отец и обесцененная мать из детства живут внутри ее психики.
То же самое можно было наблюдать в отношении восприятия и меня: «Александр, ваша способность считывать мои чувства и состояния меня просто поражает! Вы часто видите то, что я сама в себе не видела всю свою жизнь. И вообще, меня восхищает психоанализ, это мощный, удивительный метод», а через пару сессий: «Я думаю, что психоанализ мне не поможет.
Это метод, который не сможет исправить мои глубокие травмы. Я в отчаянии!». Вначале восприятие меня грандиозным, а позже она видит во мне уже обесцененную фигуру. Ее ощущение психоанализа, как метода, «который не справляется», это смещение обесценивания и агрессии с меня на метод. Изначально речь идет о том, что я якобы «не справляюсь» и «не в состоянии помочь».
Однажды Людмила сказала на сессии крайне любопытную фразу: «Я не знала отца реального, поэтому для меня очень ценно, что вы немножко показываете себя реального, но много не надо». То есть, чтобы грандиозные конфигурации смягчились, узнавание родительских фигур как реальных, а не расщепленных, должно происходить постепенно.
В норме это случается в детстве, когда папа вначале воспринимается «самым добрым, самым сильным, самым могущественным», а позже «самым добрым, но иногда он сердиться, самым сильным, но иногда он не может, самым могущественным, но иногда он не делает». И в завершении – «достаточно добрым, хотя бывает злиться, не самым сильным, но достойным уважения, не могущественным, но хорошим».
Подобный процесс происходит и в отношении матери. Вначале для ребенка психически существует две разные матери: «Та, самая любящая, которая кормит меня» и «Очень плохая мама, которая сейчас не со мной».
Постепенно эти два разных образа соединяются в один. На сессиях Людмила меня превозносила и считала «самым теплым психотерапевтом», когда она смотрела мои лекции в интернете, я казался ей «обаятельным, харизматичным, но очень строгим». В перерывах между сессиями, когда я отсутствовал, она начинала меня массивно обесценивать – тогда бессознательно я был для нее «самой плохой мамой, которой сейчас не было с ней». Посмотрите, как этот детский механизм восприятия себя и мира сохранился в чистом виде у взрослого человека! Я действительно был для нее тремя разными людьми!
Пару слов об отличии незрелости психики у нарциссов и пограничных личностей.
Нарциссические личности имеют, хоть и не зрелый психический аппарат, но более стабильный, чем пограничные индивидуумы. Отношения нарциссов пусть и специфические, построены на расщеплении, восхищении и обесценивании, но могут быть длительными.
Сновидение пациентки с типичной нарциссической структурой: «Женщина летает на веревочке над Землей». Анализ: веревочка не дает улететь ей в космос, окончательно оторваться от Земли, то есть отношения не разрываются, связь с объектом удерживается. Это более-менее стабильные нарциссические переносы (зеркальный, идеализированный), которые связывает ее с объектом.
Но планета — не человек, объект воспринимается не индивидуальностью, а функцией, которая должна достраивать дефициты нарциссической пациентки. Специфика профессии психотерапевта, психоаналитика и этой книги такова, что акцент делается на болезни, психическом расстройстве и внутренних сложностях.
У нарциссических пациентов эти сложности серьезны, но тем не менее: нарцисс – это НЕ монстр! Мы многогранны и в каждом из нас есть также здоровые части Эго! Поэтому, если вы обнаруживаете в себе нарциссические компоненты, не тревожьтесь чрезмерно. Они есть у каждого из нас, эти чувства и механизмы идут рука об руку со с нашей жизнью.
Второй вопрос, если они управляют вашей жизнью и мешают построить отношения — тогда это проблема и лучше поработать это в терапии. Но помните, кроме болезненных аспектов, большинство из нас обладают и ресурсами для развития.